К 60-ЛЕТИЮ ГОРОДА
На конкурс
«Ты жизнь моя и судьба»
Евгений ПРАСОЛОВ
Шаги по руде
ПОЭМА
I. ОТ СЛАВНЫХ ПРЕДКОВ
1.
Под городом Губкином -
бури магнитные...
Все мне мерещится
былью седой:
Где-то в степях,
на Руси на молитвенной
Бьется мой предок
с Ордой Золотой.
Не одолеть эту силу поганую
(То-то слетится на пир воронье!).
И - словно вздох
за смертельною раною:
Имя, о Русь, да святится твое!..
2.
И было так:
Шли век за веком кряду,
Крепчала Русь, беря крутой разбег...
По тем местам, где хитрый печенег
Когда-то строил русичу засаду,
Где конницы татарской «тьмы и тьмы»
Несли на Русь страдания и беды,
Где курско-белгородские полки
Познали радость над врагом победы,
Шел человек.
Обозревая долы,
Любуясь красотою этих мест
И видом хат, раскиданных окрест,
И вглядываясь в чуткие приборы,
Дивился он и все не мог понять:
Ну что могло с приборами случиться?!
Что заставляет невпопад кружиться,
То замереть, то бешено скакать
Простую намагниченную стрелку?
Какую, может, роковую метку
Несет сей край?
И на какой волне,
Как будто стаи разъяренных фурий,
Магнитные невидимые бури
Роятся там, в небесной глубине?
А может, не в небесной, но - земной?
И нет здесь метки вовсе роковой?
Быть может, в недрах –
Где-то здесь, вот тут
Укрыт несметный клад железных руд?
И от такой пронзительной догадки
По телу - дрожь и сердце - под лопатки.
И, отдохнувши у случайного колодца
И сверивши по карте свой маршрут,
Российский академик Иноходцев
Вновь продолжает свой нелегкий труд.
II. СЫН ОТЕЧЕСТВА
1.
В стране еще шла гражданская,
Страна еще пухла с голоду,
А за кремлевскими стенами,
Захлестнутые нуждой,
На самом высоком уровне
Ломали ученые головы:
Взаправду ли курские земли
Железной богаты рудой?
Среди осторожных критиков
Был он почти в одиночестве,
Он просто бросался в драку
(имел, знать, горячий нрав!).
Он не был крутым политиком,
Но был он сыном Отечества.
Он в земли поверил курские,
И он оказался прав.
А кто-то кричал: «Не осилим!
Откроем, мол, Западу двери
И в помощь попросим немцев,
В концессию все им сдав...»
Он первый, может, в России
В моих земляков поверил
И к черту послал иноземцев,
И он оказался прав.
Не знаю, какою мерою
Оценят потомки прошлое.
Мой край! Эти шахты с карьерами
Средь вольных полей и дубрав...
И город мой, названный именем,
Кто верил почти в невозможное.
И в нашу он память верил.
И он оказался - прав.
2.
И было так: решающее слово –
За тем, чье имя город приобрел.
И вот уж у селенья Коробково
Впервые был заложен шахтный ствол.
Впервые - все, все было здесь впервые!
И академик Губкин понимал:
Ковыльные просторы вековые
Непросто отдадут, что он искал.
Но в контурах магнитных обозначив
Границы шахтных будущих полей,
Он полагался все ж не на удачу,
Он полагался все же на людей;
Что шли из сел из ближних,
как в столицу,
К копру тянулись, будто к маяку,
И знали толк в кормилице-землице,
И знали цену хлебному куску.
Но здесь - руда!
И к ней пробиться надо
(Нужны б ребята с опытом иным!).
А на пути вода встает преградой,
Встают пески преградой - плывуны.
Ум - назидает, молодость - дерзает.
А что бы, если... заморозить ствол?
Кто бил шурфы на Севере, тот знает,
Что стоит сантиметр, что ты прошел.
А если - метр? А если - целых двести?
А если разморозить чуть, и вот –
Из каждой щелки, изо всех отверстий
Вода в забой фонтанами забьет?..
Однажды, будто сбросивши вериги,
Пошел поток из тысячи ручьев,
И встал с друзьями на пути Малыгин,
И встал в поток по горло Гнитиёв.
И суток восемь, восемь суток кряду,
Грозил плывун всю шахту взять в полон.
И ровно восемь суток,
до упаду
Стихию сдерживал людской заслон.
С потугами руда давалась в руки.
Но все ж давалась! И пошла б сполна,
Как и предвидел академик Губкин,
Пошла бы, если б... если б не война.
III. СБЕРЕГИТЕ ПАМЯТЬ
1.
Сберегите память, сберегите!
В круг молчанья бережно вступите.
Дайте слово тем, кто не вернулся,
До победных дней не дотянулся.
О застывшей юности в граните
Сберегите память, сберегите!
...А в моем краю, где мы взрослели,
Ах, какие снежные метели!
Сколько ягод поспевает в травах!
Сколько солнца в хлебных караваях!
Край мой рудный,
Мир твоим заботам!
Встанут утром люди на работу.
В песнях птиц ночные сны растают,
К ГОКам потечет река людская.
День как день. И солнце...
Посмотрите!
Мой отец израненный, в граните
Встал на вечный пост у поворота!
Я все детство ждал его прихода.
Я всю юность ждал его прихода.
Но все глуше лет тех канонада...
2.
И было так: загружены вагоны.
Готово все к отправке на Урал.
Уж сам Кислов-директор отрешенно
Прощальный взгляд на все вокруг кидал.
На весь поселок, на копер, что вехой
Над Коробковской залежью стоял...
Их мало было - тех, кто с ним уехал,
И мало было тех, кто провожал.
Не счесть лишь тех, кто после кратких сборов
Ушли за Родину сражаться до конца,
Кто каску темно-синюю шахтера
Сменили на защитную - бойца.
В смертельной схватке вал войны катился.
И хоть ее исход был предрешен,
Их мало, горняков, кто возвратился,
Их много, горняков, кто не пришел.
Все полегли. Кто где...
Но ныне в сквере,
Где клумбы так тюльпанами цветут,
Свой город сыновьям передоверив,
Они нашли последний свой приют.
На черных плитах камня-лабрадора –
Их имена из тех далеких дней...
Но снова слава губкинских шахтеров
Взмывает уж на крыльях Лебедей.
IV. У СТЕПНЫХ КУРГАНОВ
1.
Расплескались утренние зори
Над Ямскою степью заповедной.
И застыли сполохи в узорах
Буйных трав над чашею карьерной.
Но опять за далью синей-синей
Встанет наше детство грозовое:
Край ты мой! Жемчужина России!
Лебеди - село мое родное.
Здесь, томимый сладостным недугом,
Уходил я в дивные закаты,
И цвела нетронутая плугом
Степь Ямская за моею хатой.
Здесь, у древних у степных курганов,
Увидал с друзьями я впервые,
Как шатрами половецких станов
Поднимались вышки буровые...
2.
И было так (мне о поре той давней
И грустно, и приятно вспоминать):
На всю послевоенную деревню –
«Полуторка» да старенький «ЗИС-5».
Но вот пришли и стали по квартирам
Отряд ребят, все сплошь - буровики.
И потянулась техника за ними –
Грузовики, бурильные станки...
Толпа мальчишек что ни день встречала
То вездеход, то странный бурснаряд,
И слово «буровик» для них звучало
Весомей, чем сегодня - «космонавт».
И бегали ребята к вышкам в поле,
Там коротая летний свой досуг.
Неведомые сведенья дотоле
Так услаждали их ребячий слух.
Что здесь, мол, под родными их домами
Укрыт несметный клад железных руд,
И что они достанут его сами,
Когда, конечно, малость подрастут.
И грезили мальчишки, и мечтали,
Забыв о беганье и об игре...
И день за днем вращаясь, исчезали
За штангой штанга в скважинной дыре.
V. ЛЕБЕДИНСКИЕ ВОСХОДЫ
1.
Вновь тропой проторенною
Ищет память причал,
Где, покрытый соломою,
Дом мой ветхий стоял.
Там, любуясь восходами,
В водопадах росы,
По меже, огородами
Уходил я в низы.
Ах, как было торжественно
И светло на душе!
Как звенели божественно
Ручейки в камыше!
А по ходу на выпасы
Зеленела куга.
Громко плакали чибисы
В заливные луга.
И под ветви кустистые,
Будто солнца лучи,
Изумительно чистые
Пробивались ключи.
Я проведал бы сторону,
Где родился и рос,
Поделил бы с ней поровну
Эту память до слез,
Но за синею кромкою
В необъятный размер –
Лишь бездонной воронкою
Лебединский карьер.
2.
И было так: уж год - 70-й.
Уж взял мой край невиданный разгон.
Уже в карьере Лебединском взято
Руды почти сто миллионов тонн.
Не станет дело за последней тонной
Для круглого числа.
И не о ней здесь речь.
Но до нее, одной, стомиллионной,
Был долгий путь...
Сперва, как воск со свеч,
Деревня моя таяла, менялась.
Все шло под снос - дома, дворы, сады,
А техника уже вовсю вгрызалась
Во вскрышу, чтоб добраться до руды.
Вчерашние мальчишки, подрастая,
Шли кто в забой, на стройку иль к станку.
Они в историю родного края
Вписали многие свою строку.
Я сам когда-то пареньком прилежным,
Свой кинув край, с дипломом на руках,
Искал алмазы по местам таежным,
Но снились Лебеди мне в белых облаках.
И я вернулся к ним.
Я к ним вернулся!
Но - Лебеди, мне не узнать уж вас!
Вот над карьером черный столб взметнулся,
И мощный взрыв округу всю потряс.
Но, запорошив ближних гор вершины,
Садится пыль, над степью покружив.
И вновь в карьере люди и машины
«Берут очередные рубежи».
А рубежей тех, славою богатых,
Хватило поколению сполна.
О вы, романтики 60-х,
Познавшие загадочную КМА!
Изведавшие, как она дается -
Руда большая под большой водой.
Малейшая ошибка - и сомкнется,
Сомкнется озеро над вскрытою рудой.
Но ставились преграды и запоры,
Но осушались плывуны-пески,
И водяные пушки-мониторы
Дробили многотонные куски...
Хоть из имен творить не стал бы культа,
Но всем, кто был на гребне тех времен,
За чертежами, за рулем, за пультом, -
Поклон вам низкий, до земли поклон.
...И метр - за метром, и за тонной - тонна,
Все рос поток руды из-под земли.
Стомиллионную -
Под трубы и знамена -
В году 70-м извлекли.
VI. ДОРОГА К ХРАМУ
1.
По курской земле - то поля, то дубравы,
На курской земле - соловьи на заре.
То холмик, то крест,
То Огонь вечной славы
По Курской дуге,
На курской земле.
Еще не залечены старые раны.
Россия, Россия, ты снова во мгле!..
Но строятся храмы,
Но строятся храмы
По Курской дуге,
На курской земле.
2.
И было так:
Когда Преосвященный,
Владыка Белгородский Иоанн
Держал свой путь в наш край благословенный,
Чтоб освятить вновь выстроенный храм,
Когда, как раз при въезде в «сердце КМА»,
Он из ложбины на гору поднялся,
То долго с Салтыковского холма
Он видами на город любовался:
Цветущим лугом в пойме Оскольца,
Полями, что вкруг города лежали,
Тем перелеском, что - как два крыла.
Недаром их «Журавлики» назвали.
Когда же взгляд он перевел на храм
С его сиявшей золотом главою,
Задумался владыка Иоанн
Над истиною мудрой и простою.
Пусть не напрасно столько долгих лет
К руде торили губкинцы дорогу,
Но не рудой жив будет человек.
Дай, Бог, им всем теперь прибиться к Богу!
Пусть не прейдут ни ныне, ни потом
Ростки добра в них всех, кто стар и молод.
И, троекратно осенив крестом,
Благословил владыка Губкин-город.
VII. МОЙ ГУБКИН
Похвалы залихватской
Городам - целый ворох.
Губкин - город горняцкий
Мне по-своему дорог.
С ним мы вместе взрослели.
Нам военное детство
Картузы из шинели
Оставляло в наследство.
А еще оставляло
Скверы Павших Героев
И тоску от завалов
У шахтерских забоев.
Ах ты Губкин, мой город,
Мой родной городишко!
Он давно уж не молод -
Тот ровесник-мальчишка.
Ты ж цвети неустанно.
Пусть шумят над тобою
Тополя и каштаны
Изумрудной листвою.
Шаги по руде : поэма / Е. Прасолов // Новое время. - 1999. - 10 авг.